Недавно мои дети купили мне путевку в санаторий. Казалось бы, хорошо. Но погодите, это только начало. Сперва мне надо оформить курортную карту, то есть обойти всех врачей и получить их подписи. А тот, кто имел дело с нашей медициной, меня поймет. Как известно, у наших врачей такие знания, что они даже клизму ставят вдвоем: один знает, как ставить, а другой – куда.

Первым делом я пошел в нашу поликлинику, и целую неделю они меня заставляли делать анализы: сдавать кровь, проводить флюорографию и носить баночки со всем моим содержимым. Через неделю выяснилось, что у меня в моче песок, в почках камни, а в легких известь. Словом, если бы я еще нашел немножко глины, я бы начал строить дачу.

Но не в этом дело. Когда я собрал все анализы, я пошел записываться к врачам. Подхожу к окошечку регистратуры и говорю:

– Девушка, будьте добры, запишите меня к врачу.

Она спрашивает:

– К какому?

– Давайте ко всем сразу, чтоб никому не было обидно.

Она говорит:

– Да?.. Может, вас и к гинекологу записать?

Я говорю:

– Милая девушка, не надо иронизировать. Если честно назвать то, где мы все сейчас оказались, то нам всем надо показаться гинекологу, включая парламент и правительство.

Она говорит:

– На сегодня остались талоны только к психиатру. Пойдете?

– Ладно, давайте! Надо же с кого-то начинать.

Она говорит:

– Тогда идите в 32-й кабинет. Я туда пришлю вашу карточку.

Поднимаюсь на третий этаж. Публика там собралась та еще! Один лучше другого. Первый все время кроцается, вот так, второй дергает глазом, правда, третий мне показался еще ничего себе, вполне нормальный. Думаю: надо держаться его. Сел с ним рядом, спрашиваю:

– Извините, вы последний?

Он говорит:

– Нет, я первый! Петр Первый! И попрошу ко мне только так обращаться!

«О, думаю – плохо дело! Этот, видно, здесь главный мишигинер. Такой откусит нос, и ничего ему за это не будет». На всякий случай отодвинулся на два стула и жду дальше.

Наконец, подходит моя очередь. Захожу – там сидит врач. Ну, что вам сказать? Если бы не белый халат, я бы решил, что он тоже один из этих. Весь дергается, шмыгает носом, а заикается так, что не дождешься конца фразы. Я ему сразу сказал:

– Доктор, я совершенно нормальный. Мне нужна только ваша подпись на курортной карте.

– Н-ну-ну; – говорит, – н-не тороп-питесь. Вы к-кто будете?

Я говорю:

– С утра был Каганович.

– К-кто?

– Вы что, плохо слышите? Каганович.

Он смотрит на меня, на мою карточку, потом опять на меня и говорит:

– Так-так-так… И д-давно вы стали К-кагановичем?

– Сколько себя помню. А что, нельзя?

– П-почему? Тут в-все можно. Каганонич так К-каганович. Ко мне на днях д-даже Буд-деный прискакал. На к-коне.

– Что вы говорите, Ну, скажите спасибо, что не Берия, а то бы я сейчас разговаривал с другим врачом.

– Да-да-да… Ну, товарищ К-каганович, рассказывайте, на что жалуетесь?

– Ой, доктор, что говорить? В моем возрасте хвастаться нечем. Целый букет: и астма, и ревматизм, и язва, и стенокардия…

Он говорит:

– Хватит, хватит! Лучше с-скажите, чего у вас нет?

– Чего нет? Зубов.

Он говорит:

– 3-зубы – это н-не по моей ч-части. Вы лучше скажите, ч-что вас гнетет, что б-беспокоит. Ос-собенно по ночам!

– Что меня беспокоит по ночам? Я вам скажу. Больше всего меня беспокоит мой простатит.

– П-простатит? А в ч-чем это выражается?

– В чем?.. В том, что я так писаю, как вы разговариваете.

– П-понятно! Ну, п-простатит это тоже не по м-моей части. А вот как у вас с этим… ну, с этим, ну, к-когда забываешь…

– Долги?

– Да нет, с-склероз. Н-не беспокоит?

– Есть немножко. Годы свое берут. Стал уже забывать даты, номера телефонов…

Он говорит:

– Н-ну, это разве склероз? Вот у меня на днях был больной, так у н-него действительно склероз. П-представляете, утром п-приходит на кухню з-завтракать и в-все путает: ц-целует яйцо всмятку, а жене бьет чайной л-ложечкой по г-голове.

– Бывает, – говорю, – иногда и мне хочется дать моей по голове. Только не ложечкой, а половником.

– П-понятно. Так и зап-пишем: п-повышенная аг-грессивность. Ну-ка, от-ткройте рот!

Я говорю:

– А-а-а!

– Шире!

– А-а-а!

– Еще шире!

Я говорю:

– Доктор, вы что хотите: посмотреть или туда войти?

– П-понятно. Так и зап-пишем: спорит п-по люб-бому поводу. Н-ну, а как у вас со сном? Б-бессоница не м-мучает?

– Конечно, мучает. Какой может быть сон, когда вокруг такое творится?

– А вы н-не п-пробовали считать овец? С-старинный м-метод. Зак-крываете глаза и сч-читаете их, счит-таете, пока н-не уснете.

– Пробовал, доктор, не помогает. Мне мешает моя коммерческая жилка.

– К-как эт-то?

– Очень просто. Сначала я этих овец считаю, потом мысленно гружу их в вагон, везу в город и продаю оптом на рынке. А потом всю ночь не могу уснуть: мне кажется, что я их дешево продал.

Он говорит:

– Н-ну, прод-давать овец, эт-то еще ничего. Мне на днях од-дин больной хотел п-продать Кремль.

– Ну и что, купили?

– К-какой там! Он так-кую цену заломил – не в-выговоришь, – и опять шмыгает носом и дергает плечом.

– А с-скажите, у вас не б-бывает мании преследования?

– Никогда. У меня, скорее, бывает мания величия.

– Да? И в ч-чем она выражается?

– Мне иногда кажется, что я – глава семьи. Но только до тех пор, пока не заговорит моя жена. Тогда я сразу понимаю, кто у нас главный.

– П-понятно. А вот, с-скажите Лазарь М-моиссеевич…

Я говорю:

– Какой я вам Лазарь Моисеевич? Я – Соломон Маркович.

– Н-не п-понял! Вы же ут-тверждаете, что вы К-каганович? А он б-был Лазарь М-моиссеевич.

– Какое я имею отношение к тому Кагановичу? Я другой Каганович.

Он говорит:

– Б-больной, вы н-не волнуйтесь. Лучше с-сосредоточьтесь и п-постарайтесь вспомнить, как в-ваша н-настоящая фамилия.

– Я вам уже десять раз говорил: Каганович.

– Н-ну, голубчик, какой же вы К-каганович? Вы – Сидоров.

– Какой еще Сидоров?

– Вас-силий Ф-фомич.

– С чего вы взяли?

– Да в-вот же у м-меня ваша к-карта лежит.

Я смотрю – действительно: на карточке написано Сидоров. Только адрес не тот. У меня дом 16, а у него – 26.

– Доктор, – говорю, – это ошибка. Ваша идиотка из регистратуры перепутала карточки. Я ведь действительно Каганович.

– А ч-чем докажете?

– Да какой же я Сидоров? Вы посмотрите на мой нос. Я же еврей!

– В-вы еврей? И д-до сих пор еще н-не уехали? И после эт-того вы будете говорить, чт-то вы нормальный? Н-ну, ничего, я вам дам х-хорошее лекарство. Н-на ночь прим-мете две т-таблетки, а утром, если п-проснетесь, ещ-ще одну.

Конечно, я его таблетки выбросил в помойку, но то, что он сказал, не дает мне покоя. Во всяком случае, жена велит мне сходить к хорошему еврейскому психиатру. Но тут опять задача: все хорошие еврейские психиатры давно уехали, а те, что остались, такие же ненормальные, как и я!