Вы новость слыхали?.. Говорят, решили еще один город переименовать. Поскольку молодежь комсомолом не интересуется, хотят Комсомольск-на-Амуре назвать Беспартийск в Сибири.

А что, я не удивлюсь. Сейчас каждый день переименовывают. Калинин – в Тверь, Жданов – в Мариуполь, Орджоникидзе – во Владикавказ. Но, правда, кроме названия там ничего не меняется. Как ничего не было, так и нет. А они что думали? Если Волгоград опять назвать Царицын, там сразу жизнь станет, как при царе?..

Прямо все свихнулись с этими переименованиями. Уже не знаешь, что как называть. Мальчика в школе спрашивают:

– Кто написал «Песню о Соколе»?

А он отвечает:

– Алексей Максимович Нижний Новгород.

Но мы же такие: если кампания началась – остановиться не можем.

Главное, все это в нашей истории уже было. И не один раз. После революции отменяли все, что с монархией связано. Давай, Гаврила, не стесняйся! Меняй названия, круши дворцы, взрывай памятники! Вроде, до нас ничего не было. Жизнь по новой началась. Это у других народов летоисчисление от рождества Христова. А у нас наоборот: как «Аврора» из всех стволов шарахнула, так с Христом и покончили.

И пошли всем городам имена новых вождей давать: Сталинабад, Днепродзержинск, Молотов, Ворошиловград. Я вот иногда думаю: а в честь какого вождя назван город Херсон?.. Может, Хрущева? И вот еще любопытно: почему мы своего руководителя называем вождь? Что это за вождь? Мы что, все краснокожие? Индейцы? Почему у нас обязательно должен быть вождь? Давайте тогда и называть их, как индейских вождей: Владимир-Соколиный Глаз! Иосиф-Железная Рука! Никита-Кукурузный Початок! Леня-Мохнатая Бровь! И так далее…

Но, правда, новые названия у нас тоже недолго продержались. Как скончался товарищ Сталин, начали его отовсюду убирать. Давай, Гаврила, круши! Вроде, этого вождя в нашей истории не было. Усы были, трубка была, а его самого не было. Чтоб следы замести, даже на могиле предлагали такую табличку установить: «Иосиф Джугашвили – участник первой бакинской демонстрации».

Потом антипартийную группу разоблачали, помните? Маленков, Молотов, Каганович – их имена тоже аннулировали. Мети их, Гаврила, поганой метлой из нашей истории! В те годы даже такой случай рассказывали: в Одессе от причала отходит пароход «Леонид Собинов». А на причале пенсионер стоит и мамаша с ребенком. Мальчик спрашивает:

– Мама, а кто такой Собинов?

А пенсионер:

– «Собинов»?.. Это же бывший «Каганович».

Теперь вот дожили: снова все переименовываем. Вообще-то хорошо, что мы своим городам и улицам исконные названия возвращаем. Только мы и здесь удержу не знаем. Опять отменяем историю, зачеркиваем все, что было. Живет в нас Гаврила со своей метлой. Конечно, вы можете сказать: – А мы здесь при чем? Мы – люди маленькие. Не мы городам названия даем.

Верно! Городам – не мы. Ну а детям своим, родным детушкам, кто имена давал? Партия и правительство? Третий интернационал?.. Нет, мы! Мы их называли в честь наших вождей: Марксен – Маркс-Энгельс значит, Вилен – Владимир Ильич Ленин, Ким – Коммунистический интернационал молодежи, Сталина – в честь друга всех детей.

Хорошо хоть сегодня именами нынешних руководителей детей не называем: Рафик или Лукьян, или в честь нашего президента – Михсер.

Слава богу, у нас сейчас руководители скромные. Ничего своими именами не называют. Говорят, по просьбе Михал Сергеевича даже конфеты из продажи изъяли «Мишка косолапый» и «Мишка на Севере».

А раньше-то чем мы только своих детей не называли. Я иногда думаю: как же надо было не любить своего ребенка, чтобы давать такие жуткие имена: Индустрик, Агитация, Рабкрин… Пусть дети всю жизнь мучаются, зато мы свой энтузиазм покажем, верноподданность свою.

Представляю, как эти дети между собой общались:

– Индустриализация Сергеевна, передайте, пожалуйста, приказ Пятилетке Федотовне.

– А приказ уже завизирован?

– Да-да Колхоз Развалыч уже все подписал.

Смешно?.. Славу богу, хоть смешно, наконец. А откуда все это идет? От нашего чинопочитания. Мы ведь своих руководителей уважаем не за то, что они хорошо дело делают, а за то, что они высокий пост занимают. У нас прямо в душе что-то обрывается, когда мы большого начальника видим:

– Гляди-гляди, председатель палаты национальностей сидит.

– Смотри-смотри, первый зам. генерального идет!

Ну, идет! Чего мы так радуемся? Что он пешком идет, а не едет в бронированной «Чайке» в сопровождении охраны?

Вы зайдите в любое учреждение, в любую контору – там на стене обязательно чей-нибудь портрет висит или, в крайнем случае, скульптура в коридоре. Бюст. С ногами.

Да что портрет! Я вот недавно французские деньги видел. Там на каждой купюре писатель изображен, философ или ученый. А у нас на всех деньгах только Владимир Ильич виден! Интересно, по какой причине?.. Что он, так деньги любил? Или наоборот: гениально предвидел, что на эти деньги ничего не купишь?

Правда, надо сказать, что у нас в России всегда на деньгах царей изображали. На золотом рубле – Николай. Так и называли – Николашка. На сторублевке – Екатерина Первая. Катенька, Катериночка. Мы почему-то деньги всегда ласково называем. И теперь тоже: сто рублей – Володенька, пятьдесят – пол-Володеньки. А металлический рубль совсем ласково – картавенький.

Но это так, лирическое отступление. Я о другом хочу сказать: до чего же мы любим дружно исполнять команды. То – ломай церкви, гони попов! Ура-а!.. Теперь – строй церкви, зови попов! И зовем. Слава богу, зовем, наконец. Причем не только в церковь, а прямо в Верховный Совет. А знаете, для чего священники в Верховном Совете сидят? Чтобы отпускать грехи нашему правительству.

Вообще-то у нас правительство хоть и грешит, но любит исправлять свои ошибки. Вон Владимира Высоцкого при жизни и травили, и не печатали, и петь не давали. Зато когда умер, ровно через восемь лет вручили ему Государственную премию СССР. Гуманный акт, сердечный поступок нашего доброго правительства. У нас всегда любят делать добро. Покойным. Так иной раз и представляю себе, как ходят государственные чиновники по кладбищу и радостно сообщают лежащим:

– Товарищ Иванов, вам прибавили пенсию.

– Товарищ Сидоров, вы реабилитированы.

– Товарищ Кузькина, поздравляем! Ваша облигация выиграла.

Скажете, фантастика? Так не бывает?.. У нас все бывает! Каких только приказов мы за свою жизнь не наслушались:

– Нельзя менять большую площадь на меньшую без разрешения исполкома!

– Не уплатившим квартплаты ЖЭК справок не выдает!

– Позволяется иметь на дачном участке пять яблоневых деревьев!

Почему – пять? Почему не три или не восемь? И вообще, почему какой-то дуб должен решать, сколько нам иметь яблонь? Откуда они вообще берутся на нашу голову? Ни ума, ни образования – одна страсть к руководству. Да они за свою жизнь всего две книжки прочли: сберегательную и партийную!

А мы ко всему привыкли, со всем соглашаемся. Да еще этому оправдание находим:

– Нельзя вводить частную собственность! Государству это невыгодно.

– Цены придется повышать. Это необходимо для государства.

А я вот хочу спросить: это кто такой – государство?.. Это же мы с вами. Мы все! И если нам плохо, значит, и государству плохо. А если кому-то и хорошо, так это не государству, а руководителям государства. Не надо путать разные вещи. Нас и так уже всех запутали.

Мы причины нашей жуткой жизни ищем не в бездарном руководстве, не в семидесятилетней гегемонии нашей славной партии. Нет, мы другие причины отыскиваем. В основном, слухами питаемся. Ну, питаться-то нечем, вот мы и питаемся слухами:

– Знаете, почему крупы нет? Все крысы съели. Говорят, крысы появились – два метра, хвост и уши как у пожилого зайца!

– Знаете, почему молока нет? Говорят, все коровы забастовку объявили. Требуют равных прав с доярками. Чтобы раз доили их, раз – доярок!

Сорок пять лет после войны прошло, а у нас снова вводят продуктовые карточки. Мы и против этого не спорим.

Побежденные немцы шлют своим победителям продуктовые посылки.

– Битте-дритте, закусите! Только больше не проситте!

И все равно находятся такие, которые готовы все оправдать:

– Верной дорогой идем! Не откажемся от социализма! Готовы выполнить любое задание любого советского правительства!

И, действительно, эти всегда готовы. Как пионеры. Это ведь только у нас могла родиться такая горькая шутка: на собрании объявляют:

– Завтра всем явиться в шесть утра! Будем вас вешать.

А из зала рука тянется:

– У меня вопрос: веревку с собой приносить или будут выдавать?

Трудно мы живем, очень трудно. Устали все от пустых прилавков, от бесконечной беготни, а главное, от фальшивых слов.

Вот я с детства слышу, что у нас в стране все равны. А так ли это на самом деле? Вот вы можете себе представить такое объявление: «Всех членов политбюро просим явиться на овощную базу для перебирания гнилой картошки!» Не могу представить! Врачей там представляю, ученых – тоже, а политбюро на овощной базе не могу вообразить. На торговой базе еще могу, а на овощной – нет.

Ведь их даже на пенсию отправляют не в связи с развалом страны, а в связи с состоянием здоровья. Вроде все у нас в стране замечательно, только вот здоровье у него подкачало. Бедный. Несчастный. Подайте, кто сколько может на персональную дачу.

Вот и получается, что на словах у нас все равны, а на деле: мы равны, а они немножечко равнее.

Не знаю, кто там наверху придумал это циничное название: слуги народа. Будто мы хозяева, а они нам все время прислуживают. В поте лица. Может, нам на время с ними местами поменяться? Пусть они поживут как народ, а уж мы, ладно, помучаемся. Будем их слугами на черных «Волгах».

Нет, недооценивают у нас народ. Он ведь все видит и все замечает. Недаром в истории нашей русские цари навеки остались с теми прозваниями, которые дал народ: Ярослав Мудрый, Иван Грозный, Петр Великий. Надо бы и нынешнему руководству задуматься. А то ведь войдут в историю с такими прозвищами: Николай Плаксивый, Егор Твердолобый, Михаил Говорливый.

Вот уже скоро шесть лет, как началась перестройка. Все недовольны: время идет, а ничего не меняется. А ничего и не изменится, пока мы сами не переменимся. Пока не почувствуем, что на земле своей мы хозяева, а не просители, пока не прекратим соседа своего считать за врага, если он получает на десять рублей больше, пока не начнем все просто жить, а не бороться за светлое, никому не понятное будущее.

А до той поры все так и будет. Можно снова переименовать все города, назвать как угодно любую улицу – хоть «Путь к коммунизму» – все равно эта улица приведет нас на площадь имени товарища Дефицита.

Только когда же поймем мы, что каждый человек достоин нормальной человеческой жизни, будь он крестьянин, медсестра или президент, если только он хороший крестьянин, хорошая медсестра и хороший президент. Может, тогда, наконец, у нас по-новому прозвучат привычные слова: «Человек – это звучит гордо!» – как писал великий пролетарский писатель Алексей Максимович из Нижнего Новгорода.