Г. Горину

 

Гришенька, дорогой, здравствуй!

Вот и 2000-й год на дворе. Вспомнил, что тебе стукнуло шестьдесят, и решил черкнуть письмецо, рассказать о нашем житье-бытье.

Событий у нас много. Как говорится, живем жутко интересно. Причем не столько интересно, сколько жутко.

Вчера провожали последнего еврея. Их теперь принимает Конго со столицей в Браззавиле. Народу в Шереметьево было тыщи две. Много цветов, прощальных речей. Особенно тепло говорил Куняев, даже плакал. Его тоже можно понять. О чем теперь писать в «Нашем Современнике»? Прямо хоть закрывай журнал!

Восемьдесят третью годовщину Октябрьской революции отметили очень скромно. Даже не было военного парада. Только не подумай, что у нас теперь нет армии. Армия есть, просто бензина нет. Так что в этот день показывали прием в Кремле. Было очень мило. Много послов из разных стран: татарский посол, киргизский посол, временный поверенный из Тюмени и генеральный консул из Химки-Ховрино.

Кстати, помнишь Горбачева? Он тоже выступал. Говорил, что разработан 76-й вариант перехода к рыночной экономике. Решено переход к рынку сделать подземным, чтоб никто не видел, как это произойдет.

Впрочем, Бог с ним, с Горбачевым. Тут у нас дела поинтереснее. В прошлом месяце, наконец, похоронили В. И. Ленина. Так что мавзолей теперь свободен. Союз театральных деятелей борется, чтобы это помещение отдали ему. Все-таки Ульянов в некотором роде прямой наследник. Но думаю, что шансов у него мало. Скорее всего, там будет еще один Макдональдс.

Как бы там ни было, все довольны, что его похоронили по-человечески. Пожалуй, переживает только Марк Захаров. Ну, это естественно. Как ему руководить театром Ленинского комсомола, когда теперь ни Ленина, ни комсомола.

Ну, что у нас еще новенького?.. Выполнили, наконец, продовольственную программу. Дело в том, что в обещаниях партии, оказывается, была допущена опечатка. Мы считали, что будет по четыре килограмма мяса на человека, а они имели в виду, что будет по четыре килограмма мяса на человеке. Но теперь разобрались, и все довольны.

В магазинах по-прежнему тишина. Вот чего сейчас действительно много, так это партий. Вступай – не хочу! Анархисты, либералы, кадеты… Ну и, конечно, коммунисты. Они теперь каждый год меняют свою платформу. Но, как говорится, поздно менять платформу, когда поезд уже ушел.

Гришаня, тебя, конечно, больше всего интересует, что происходит в мире искусства. Ну, что тебе сказать… В литературе полное затишье. Никто ничего не пишет. Все равно нет бумаги. Во всех издательствах и журналах печатают одного Солженицына. Говорят, он поставил условие, что не вернется, пока его не начнут печатать и на деньгах тоже.

В театрах тоже мало интересного. Да, знаешь, МХАТ еще раз разделился. Теперь их у нас четыре. Правда, Ефремов добился, чтобы эмблему МХАТа оставили ему. У него теперь на занавесе скелетик чайки.

Из последних театральных премьер – Виктюк поставил Шатровское «Дальше, дальше, дальше» в театре Вахтангова. Трактовка довольно необычная. Оказывается, Сталин был гомосексуалистом и все время жил с Поскребышевым. Спектакль у него так и называется: «Глубже, глубже, глубже».

В кино практически не хожу. Сейчас все фильмы о проституции и половых извращениях – словом, сплошной секс. А если учесть, чем нас кормят, то тема секса волнует нас все меньше и меньше.

Как видишь, перестройка у нас еще продолжается. И конца ей не видно. Но мы не унываем. Ты же знаешь, я по натуре оптимист и твердо верю, что как бы ни было плохо, обязательно будет еще хуже.

Пиши мне, Гриша! Как можно чаще! Мне твои письма просто необходимы. Ведь сигареты пропали, а махорку заворачивать не во что. Обнимаю и жду. Твой искренний друг

Аркадий