Подарок судьбы

С Аркашей Хайтом мы познакомились на юге, во время отдыха, такие курортные знакомства, как правило, в Москве обрываются. Но в этом человеке было столько обаяния, дружелюбия, неподдельной веселости, личность его была так привлекательна, что знакомство переросло в дружбу на всю жизнь. Жил он тогда в маленькой квартирке у Речного вокзала. В его доме всегда было весело. Это он умел устроить. Жена Люся отлично готовила. Ее хобби было придумать для гостей какую-нибудь вкуснятину. И это ей всегда удавалось. А однажды произошло вот что. Поехали мы летом на машине в Эстонию: Аркаша, художник Лева Збарский и я. Люся нам наготовила всего на дорогу. Проезжая мимо придорожных кафе, я или Лева предлагали остановиться перекусить. Аркадий отвечал: никаких кафе, у нас все с собой. Наконец, выбрали полянку, устроили привал, у всех слюнки текут. Полез Аркадий за провизией. И оказалось, что он все забыл дома. Злиться на него можно было не более минуты, он так заразительно расхохотался, что оставалось только присоединиться к нему.

Я горд тем, что в какой-то мере поспособствовал выбрать его сыну Алеше свою специальность. Мальчик хорошо рисовал, но родители не придавали этому значения. Я повел Алешу к нашему общему другу художнику Борису Биргеру, тот увидел талант мальчика, дал нужные советы. Потом Алеша поступил в мюнхенскую Академию художеств и окончил ее. Сейчас он профессиональный художник.

На юбилейных торжествах друзей Аркаша писал очень смешные поздравления. Расскажу об одном, ибо считаю его шедевром остроумия. В ресторане Дома архитекторов Гриша Горин отмечал свое 50-летие. Было это в 1990 году. Естественно, юмора было навалом. Но всех превзошел Хайт. Он зачитал письмо Горину, но… к его 60-летию. То есть якобы написанное в 2000 году. В письме многие злободневности того времени рассматривались через призму будущего десятилетия. Он не ставил перед собой задачу что-то предсказать, а просто едко подтрунивал над событиями своего времени. Тут и проводы последнего еврея, которых принимали уже только в Конго со столицей Браззавиль, и новый переход к цивилизованному рынку, который на этот раз будет подземным, и новое разделение МХАТа – теперь их четыре, и многое другое, о чем гудели в то время. Письмо так мне понравилось, что я попросил его у Аркаши, и на наших творческих вечерах с Валей Гафтом мы зачитывали его на два голоса под гомерический хохот зрителей.

И все же Хайт не был просто остряком. Нет, он был человеком глубоким и проницательным. Он был очень пессимистичен по отношению к окружающей жизни, особенно ее советскому периоду. Он видел весь репертуар «Современника» и, пожалуй, ни от кого я не слышал таких глубоких и точных суждений о наших спектаклях, как от него.

Дружить с ним было одно удовольствие. Это подарок судьбы.