– Скажите, а вы были на Брайтоне?

– Ну, как там Брайтон? Заходили?

– Слушайте, а что это такое – Брайтон-Бич?

Такие или почти такие вопросы задают сегодня каждому побывавшему в Америке. Не знаю, что отвечают другие, но я скажу так: Брайтон-Бич – это восьмое чудо света, загадка географии, удивительное место, где ты сразу оказываешься на двух материках: одной ногой в Америке, а другой в России. То, что происходит здесь, может произойти только на Брайтоне. Так как здесь могут ответить, можно услышать только на Брайтоне. И нигде больше.

Мы заходим с женой в маленький магазинчик, чтобы купить зонт.

– Скажите, – спрашивает она, – сколько стоит вон тот фиолетовый зонтик?

– Этот? Пятнадцать долларов.

– А вон тот – светло-голубой?

– Тот двенадцать.

– Скажите, а подешевле нельзя?

– Извините, мадам, но дешевле в Америке только дождик.

Я захожу в банк. У столика старый еврей клюет носом. Я спрашиваю:

– Извините, вы не подскажете, как пользоваться банковским автоматом?

– А вы что, не знаете?

– Нет, я же только что из России.

– Из России? И не знаете, как пользоваться автоматом в банке?

– Нет, не знаю.

– Ой, не морочьте голову! По-моему сегодня каждый русский знает, как пользоваться автоматом в банке. Заходит в банк, достает автомат и забирает все деньги!

Нет, сколько ни говори про Брайтон – всего не расскажешь. Это место еще ждет своего Исаака Бабеля, который сможет описать нового Беню Крика, Фроима Грача и всех персонажей, тут проживающих.

Где еще на земном шаре вы можете встретить огромного черного полицейского с дубинкой и наручниками, который лузгает семечки, но знает несколько русских слов. Причем таких, от которых могут покраснеть даже одесские биндюжники.

А эти бесконечные овощные лавки, где овощами и фруктами торгуют почему-то исключительно корейцы. Я подхожу к прилавку и начинаю щупать черешню, проверяя достаточно ли она спелая. Старый кореец, похожий на пожилого зайца, долго смотрит на меня своими щелочками и вдруг говорит:

– Не дави черешню, фраер!

Я так обалдеваю, что даже не обижаюсь на слово «фраер».

А эта знаменитая, лежащая вдоль океана, прогулочная палуба. По-английски она называется борд уолк, но здесь ее для удобства зовут просто бодварг. Каждый вечер население гуляет по этой палубе взад и вперед, немножко демонстрируя наряды и драгоценности и ведя разговоры, которые можно записывать.

– Слушайте, я сегодня в «Интернейшенл фуд» купила такие сардины – это просто объеденье.

– А что за сардины? Откуда? Французские или португальские?

– Я знаю… Какие-то из Европы.

– Но какие? Испанские?

– Какая вам разница? Вы что, будете с ними разговаривать?

 

– Боря! Боря! Иди сюда. Ты слышал новость?

– Нет! А что такое?

– Сейчас ты будешь смеяться. Представляешь, бывшая жена Моршанского родила негритенка.

– Не может быть! А что сказал Моршанский?

Он говорит: «Вы же знаете мою жену, у нее вечно что-нибудь подгорает».

 

Что касается американцев, то про них здесь вообще говорят неплохо, но с некоторым сочувствием, как о дефективных. В общем, неплохие ребята, но немного шмоковатые. Построили такую хорошую страну, а что с ней делать дальше – не имеют понятия. И хорошо еще, что мы подъехали, чтобы им немножко объяснить.

Что касается России, то с ней обитателям Брайтона давно всё ясно. Их интересует только один, но главный, вопрос: как там с евреями?

Пожилая женщина на пляже сначала было приняла меня за американца и выдала весь свой запас английских слов:

– Хелло, мистер, – сказала она. – Хау ар ю?

– Ай эм уелл, – ответил я. – Энд ю?

Она немного подумала и ответила:

– Ай эм велфер!

Затем, сообразив по акценту, что я свой, сразу задала этот традиционный вопрос: как там с евреями?

– Как всегда, – ответил я. – В общем, живем среди антисемитов.

– Ой, вы думаете здесь хорошо? Тоже хватает антисемитов. Вот я вам расскажу. У меня в Бостоне есть племянник. Умный мальчик, создал свою фирму, хорошо успел. Вы меня слушаете?

– Да-да, я слушаю.

– Так вот, он решил снять апартамент в одном престижном доме. А ему не сдают. Хозяин прямо сказал: «Я против вас ничего не имею, но в этом доме живут одни англосаксы. Если я сдам квартиру еврею, я потеряю всех жильцов». Ну, это не антисемитизм?

– В чистом виде.

– Но вы слушайте, что было дальше! Мой племянник обиделся, купил весь этот дом целиком и выгнал всех англосаксов прямо на улицу. Видите, как нам здесь приходится? А вы говорите, что в Америке нет антисемитов!

Ах, Брайтон, удивительное место, где у людей пропадает чувство ностальгии. Чего грустить о России, когда она здесь. Русские книги, русские газеты, русская еда. Здесь все можно получить. Если очень повезет, можно даже получить по морде.

Нет, мы несправедливы к Брайтону. Мы приходим в Чайнатаун и восхищаемся, что здесь всё; как в Китае: китайские магазины, китайские улочки китайская еда. Мы попадаем в итальянский район и радостно говорим: «О, литтл Итали!» Так почему же мы не восхищаемся, попадая на Брайтон-Бич? Да, это не литтл Итали, зато это дер кляйнечке Одесса. Пусть маленькая, пусть грязноватая, зато без горсовета и горкома партии.

Не надо стесняться Брайтона – ведь это все мы. Это наши бабушки и дедушки, которые не очень хорошо говорили по-русски, зато очень хорошо нас любили. Я часто вспоминаю случай из своего детства, когда мои бабушка и дедушка громко говорили в трамвае по-еврейски, пассажиры поглядывали на них с кривыми усмешками, а я, юный пионер, изо всех сил старался смотреть в окно, потому что очень стеснялся за своих бабушку и дедушку, которые так громко говорят по-еврейски в нашей великой антисемитской стране.

Так давайте не будем в очередной раз отказываться от своих стариков. Не будем похожи на тех людей, которые прячут в маленькой комнате своих родителей, когда к ним приходят шибко интеллигентные гости!

Я иду по вечернему Брайтону. Справа шумит Атлантик оушен, слева гремит музыка из ресторанов «Арбат» и «Одесса». Добрый вечер, Брайтон! Мы давно с тобой не виделись. Гуд ивнинг! А гит ёнтыф! А гит юр!